2. Туз Крестей.

(одному из Алигских тузов пришло в голову крестить Алиг пьяной / олларианской чумой, но он не учел, что туз является старшей картой при игре в Дурака, а в нашей игре рискует остаться козлом).
Из романа: для получения Лионелем Савиньяком неограниченной власти, его подручная Селина Арамона заражает олларианской чумой капитана Оксхолла, ординарца регента Талига герцога Ноймаринена прямо в приемной регента.

Как нам известно из «Полночи», Ионею Савиньяку удалось найти способ справиться с пьяной чумой (скверной). (я любезно прошу госпожу Камшу разрешить мне использовать фамилию доблестного маршала без изменений, а то я могу просто сократить в ней вторую букву)
Напомню, скверна передавалась от заболевших здоровым людям, если последние видели приступ скверны у первых. После инкубационного периода в 2 суток у них мог развиться первый приступ болезни. Поэтому принципу Савиньяк решил провести в армии и в городских гарнизонах стражи чистку (достойный преемник рея Эче-берии!). Для этого его фульгаты должны были везти живцов – заразных больных, которых они якобы везли в тюрьму, а в действительности их демонстрировали всем солдатам гарнизона или полка, а через 2 суток – на третий день солдатам устраивали провокацию – задержку жалования, еды, внеочередные учения и т.п. при этом заразившиеся скверной от живцов начинали протестовать, спорить и т.п. т.е. они себя проявляли. Фульгаты знали примерное время и место бунта, готовились, и расстреливали всех заболевших, которых могло быть до трети зачищаемого подразделения.

Ионей не знал о существовании Свитка Королей, о том, что есть способы и предотвратить пьяную чуму и излечивать заболевших. Времени на размышления у него не оставалось, поэтому он начал действовать единственным доступным ему методом.

Стоит так же упомянуть как граф получил разрешение на чистку у регента – его подручная Селина Арамона заразила олларианской чумой / скверной капитана Оксхолла, ординарца регента Талига герцога Ноймаринена прямо в приемной регента. Разумеется после такой демонстрации Ноймаринен дал согласие на все, лишь бы не заразиться самому. Не мало важно и то, что та же Селина добилась от короля соседнего государства выдачи ей головы Ричарда, в случае если он появится на территории соседей. А сам Ионей добился передачи ему корпуса из 20 тысяч бергеров, т.к. население и ополчение Надора могло не поддержать чистку.

Ионей поручил первый такой санитарный корпус генералу Фажетти, который до того был в Олларии и видел больных олларианской чумой. Тот выступил по кольцу Эрани на север с 1000 фульгат – легкой кавалерии и 1000 пехоты, имея так же несколько легких пушек в обозе. Ему предстояло пройти до 500 км и зачистить до 15 небольших городков, в которых было всего по паре сотен стражников и то так много только из-за того, что требовалось нести круглосуточное дежурство.

До осенних заморозков или распутицы оставалось чуть больше месяца, поэтому и Ионей и Фажетти должны были спешить, чтобы до зимы очистить и путь к мятежной Олларии и армию Савиньяка, которая пройдет этот путь и осадит город. Разумеется оба военачальника не ждали радушного приема от населения зачищаемых городов, но, как мы увидим далее, они недооценили алигцев и надорцев.

По плану кампания походила только первую неделю, пока не обросла слухами. А трехдневная задержка корпуса в каждом городе гарантировала опережающие слухи, их разносили беженцы от заразы, за три дня успевавшие пройти следующие города. Поэтому уже в третьем городишке (Третьинске, например) когда они продемонстрировали стражникам живцов, весь город уже с волнением ожидал кого же на третий день каратели, именно так люди назвали корпус Фажетти, примутся расстреливать.

Но это только часть слухов, в это же время люди Ричарда объяснили стражникам суть происходящей зачистки и предложили им, хотя и не безвозмездно, противоядие и лечение от чумы. Да, противоядие от пьяной чумы было. И пока Фажетти неделю заражал и зачищал два города, сэр Ричард Справедливый там же и продемонстрировал действие рецепта от скверны из Свитка Королей. Помните: Вода, хлеб и сома. Если не лукавить, то каждый догадается, что сома, это вино, вопрос будет в том, какое вино, и не нужно ли туда что-то добавить. Оказалось, выдержанное кэнналийское действует и без добавок, а в другие виноградные вина нужно добавить определенные травы. Использование кэнналийфского вина оттягивает первый приступ на 2 суток, и это Ричард знал еще со времени событий в Олларии. Там уже действовал его импровизированный лагерь для лечения больных. Это средство он предложил стражникам в первых городах, некоторые согласились, пережили расстрел своих товарищей, а потом те кто почувствовал симптомы через 4 дня, догнали дружину Ричарда, чтобы продолжить лечение. Тем кто не мог за лечение заплатить предлагалось служить в дружине до окончания кампании и помогать спасению жизней других людей.

Поэтому в Третьинске ситуация сложилась вовсе не по сценарию Савиньяка. Прежде карателей до Третьинска дошли слухи о расстрелах и сразу за ними пришли и свидетели расстрелов – стражники тех двух городов, давшие клятву служить Ричарду за исцеление от скверны. Один из офицеров их узнал и поверил рассказу. Поэтому вся стража города принимала кэнналийское и на третий день никто не заболел. Мало того, опасаясь расстрелов стражники, наученные опытом двух первых стычек, загодя затащили в казармы пушку и надежно ее спрятали, спрятали и запас мушкетов и порох и т.п. Стражники следили за не спрятанным ими штатным оружием и заметили, как фульгаты собрали из казарм весь порох и пули. А когда офицеры ушли на обед, заметили как каратели потихоньку оцепляют казармы. Это же заметили и горожане, из слухов прознавшие о предстоящей чистке стражи. В отличие от стражников некоторые из них видели живцов и заразились, а о противоядии не знали.

Получив вместо обеда приказ об внеочередных учениях, стражники не удивились, а на площади перед казармами стали собираться горожане. Они не собирались бунтовать, они пришли без оружия просить Фажетти помиловать их сограждан или хотя бы отсрочить расстрел, чтобы добиться справедливого суда.  Когда после несостоявшегося обеда капитана стражи не пропустили в казармы, фульгаты уже открыто оцепили казармы и толпу на площади. Горожане требовали мэра города и Фажетти, мэр прибыл, но без генерала он не мог снять оцепление. Фажетти же получив петицию только убедился в том, что и здесь все идет по плану и не приехал.

Стражники тем временем подготовили припрятанное вооружение и зарядили на всякий случай пушку. Ситуация обострилась когда солдаты Фажетти попытались остановить идущего в казармы лейтенанта стражи. Он приказал им пропустить его и после неповиновения достал пистолет. И он был прав – солдаты не могли задержать офицера! Первым выстрелил один из солдат Фажетти. Возможно он стрелял в воздух, но толпа заволновалась и отхлынула, оставив двух офицеров стражи против сотни карателей и все видели, что их мушкеты направлены на городских офицеров. У карателей недостало фантазии даже опустить оружие. Так началась война Фажетти-Савиньяка с Алигом.

В таких случаях все решают секунды, а лейтенант, видя отсутствие у карателей капитана продолжал настаивать на своем. Его ударили, скрутили и поволокли по площади, толпа ринулась его отбивать. Солдаты дали залп в толпу. Люди бросились в рассыпную. Как только на площади, кроме нескольких убитых горожан, остались одни каратели, стража открыла орудийный огонь, сметая их с площади.

Люди Фажетти меньше всего ожидали из осажденной казармы арт-огня. Мало того, что им пришлось рассредоточиться, и приготовиться к штурму со стороны казарм, т.к. не ожидали что против них выступит весь личный состав стражи, да еще и с артиллерийской поддержкой. В этот момент стражники могли бы прорываться открыто, но они действовали по другому плану. Осуществили удачную вылазку, быстро уничтожив карателей засевших в одном из ближайших домов, они тут же покинули казармы и по параллельной улице ушли к воротам города. У ворот стояли их же товарищи и несколько карауливших их фульгат. По заранее условленному знаку, стража ворот обезоружила фульгат. Гарнизон почти в полном составе организованно вышел из города, запер за собой ворота и вывел из строя запирающий механизм.

Это дало им возможность пройти открытое поле окружающее город раньше чем конница Фажетти их догнала. Тогда они вынуждены были остановиться в кустарнике и принять бой с погоней. Кусты не давали надежной защиты от конницы, но позволяли маскироваться и скрыть место положения пушек, которых у них стало уже две.

Фульгаты не смогли открыть городские ворота, но разрядив несколько пистолетов в петли калитки – дверцы позволяющей впускать людей по одному не открывая створки ворот, сбили ее и выводили коней по одному. При этом 4 эскадрона растянулись более чем на километр, т.к. первый эскадрон видя отступающего противника инстинктивно пришпоривал коней, а последний уставший ждать своей очереди у ворот, не спешил, считая что они уже опоздали.  Это и спасло им жизни.

Первый эскадрон быстро догнал стражников. Атака одного эскадрона на закрытую кустами позицию двухсот человек с пушкой бессмысленна, и они совершенно верно решили обойти противника, отрезая ему путь отступления.
Это было правильно с любой точки зрения, кроме той гражданской или партизанской войны в которую втянулся корпус Фажетти. В партизанской войне опасны и кусты и дороги, и каждый куст может выстрелить. Эскадрон обошел стражников по правому флангу. Из кустов стреляли и фульгаты отвечали выстрелами не останавливаясь, спеша зайти в тыл стражникам.
Первые фульгаты успели увидеть скачущий на них эскадрон тяжелой рыцарской конницы, но сделать они ничего уже не успели. Длинные копья рыцарей нанизывали и резали людей и коней на части.

А потом железный клюв рыцарей повернул на право и ударил во фланг второму эскадрону, успевшему только добраться до кустов и разрядить пистолеты по кустам. Стражники громко приветствовали помощь, и это остановило следующие эскадроны фульгат.

Погоня не удалась, а в городе начались беспорядки, с обеих сторон уже были жертвы. Фажетти наконец выслушал доклады о гибели на площади до сотни человек и при погоне до полутора сотен фульгат. Близился вечер, предстояло либо запереться во враждебном городе без помощи стражи и местного населения, либо выйти в поле, что было бы безопаснее, но чревато усилением мятежников в городе. Фажетти решил остаться и нести потери дальше. С точки зрения любой стратегии и тактики он поступил мудро, но нажил этим себе нового врага.

Капитан городской стражи успел отправить гонцов с вестью о нападении на город корпуса Фажетти, причем он действовал в рамках закона, его подпись и его гонцы были известны в соседних городах, куда они прибыли. В письмах гонцы сообщали, что фульгаты опасны и заражают города т.н. олларианской чумой, в связи с чем, он, капитан Меллер, согласно уставу, вынужден перекрыть тракт. Поэтому выбитые из города стражники могли рассчитывать на подкрепления и не спешили ни рассеяться, ни бежать, но оседлали дорогу не позволяя корпусу Фажетти без боя продолжить движение.

Фажетти же получил от Маршала приказ не только не вступать с бунтовщиками в переговоры, но и не брать пленных. Он, со своей стороны, отправил гонца с подробным рапортом Ионею Савиньяку, но он сам  не видел мятежных стражников, зато видел нескольких заболевших пьяной чумой горожан, о чем и написал. Ответ он получит еще через 5 дней, а пока он попытался разблокировать дорогу (кольцо) для дальнейшего движения. Несмотря на потери корпус Фажетти имел более чем трехкратное превосходство в живой силе над соединенными силами дружины сэра Ричарда Справедливого и сводного полка капитана стражи Меллера, причем превосходство в кавалерии и артиллерии оставалось многократным (в 6 – 8 раз!).

Но и Меллер со своей стороны имел инструкции остановить или задержать противника прорывающегося по кольцу Эрани. Дилеммы, кто же для него противник не было: Ричард, герцог соседнего Надора здесь был хорошо известен и он лечил больных скверной, а Савиньяк с Фажетти – временщики, назначенные такими же как и они временщиками, и к тому же они заражают людей скверной. Жители окрестных деревень были обязаны помогать Меллеру и строили засеки, перегораживали тракт. В довершение всего еще один эскадрон фульгат, отправленный Фажетти в обход одной из баррикад, нарвался на тяжелую конницу Ричарда, а отряд фуражиров попал в засаду его арбалетчиков. Такие первые плоды принес глупейший приказ Савиньяка расстреливать своих и не брать пленных.

Только на третий день карательный корпус добрался до следующей крепости и Фажетти смог предъявить свои полномочия ее капитану. Тот согласился впустить корпус Фажетти при условии, что фульгаты не станут нападать на стражу или угрожать нападением. Причем, для соблюдения равновесия сил, стража будет усилена сводным полком Меллера, который войдет в крепость одновременно с Фульгатами в другие ворота. К тому же если через три дня будут заболевшие стражники, вопрос о их выдаче Фажетти, будет решаться отдельно, ведь причиной болезни как раз и является распространяемая им зараза, лечить которую он не может (тогда зачем ему выдавать больных?).

Т.о. в крепости противостояние началось уже в первый день. Город сразу разделили на две части, одну патрулировали стражники, другую фульгаты. И обе стороны не демонстрировали мирных намерений. Когда на третий день никто не заразился пьяной чумой, капитан стражи очень холодно попрощался с Фажетти, но пропустил его корпус дальше по кольцу. Фажетти ушел, не догадываясь о том, что Меллер привез рецепт и само противоядие, и здесь заболевшие появятся только через двое суток, когда им можно будет оказать помощь не опасаясь его фульгат. После чего полк Меллера пополнится добровольцами, а его командир приобретет славу защитника людей от скверны.

Т.о. за полмесяца Фажетти добрался только до 5го города (Пятинска), т.е. уже отставал от графика. Но не это было плохо, за несколько дней до него, в город пришли беженцы из 4х предыдущих городов, а среди них были ранее зараженные живцами, и для них уже вышли все сроки инкубации, даже с учетом противоядия, т.е. они уже были больны. Волнения в городе начались еще до прибытия Фажетти, но ни на ком не концентрировались, т.к. здесь население значительно меньше чем в столице. Появление карателей стало катализатором, бунт в городе начался не на третьи сутки, а уже на следующее утро по прибытии карателей.

И начался он не по плану Савиньяка. Беспорядки начались на окраинах далеко за городской стеной, в кварталах занятых беженцами, а в этом городе древняя и мощная стена защищала только самый его центр и несколько богатых домов / дворцов. Фажетти действовал решительно – он добился помощи от местных офицеров стражи. У стражников забрали только огнестрельное оружие, ввели совместное патрулирование городских улиц, при этом с горожанами общались местные стражники вооруженные саблями и алебардами, а каратели с мушкетами только обеспечивали прикрытие. Мятеж пошел по Олларианскому сценарию – после полудня Фажетти пришлось применить оружие, а толпы не смотря на это вырастали и приближались к городским стенам. Потом неожиданно занялся пожар внутри. Пока его тушили началось еще несколько пожаров и Фажетти пришлось воспользоваться опытом герцога Эпине и выводить людей из города. Зная опыт Олларии он не стал затягивать с выходом  из города до темноты. Препятствовавшие выходу пьяные толпы разбегались после пары залпов, но залпов отнюдь не вверх.

По выходу из города фульгаты донесли, что с другой стороны подошел полк Меллера, он не проявляет агрессии. По их словам, они собираются оказать помощь горожанам.

Фажетти выехал в лагерь Меллера и встретился с ним. Отряд «армии спасения», как назвал себя Меллер, на половину состоял из добровольцев и они действительно разворачивали лагерь для оказания помощи заболевшим и настоятельно просили Фажетти не мешать им исцелять людей. Настоятельная просьба усиливалась лагерем укрепленным рвами, позади которых располагались позиции полевых пушек. После заражения Пятинска, нападение Фажетти на стражников привело бы к тому, что во всей провинции его бы объявили вне закона, несмотря ни на какие инструкции Савиньяка. Поэтому он отнесся к инициативе капитана всерьез и не только узнал, что есть способ борьбы с олларианской чумой, но и лично поговорил с исцелившимися стражниками.

Но в рапорте Савиньяку вновь написал о мятеже в Пятинмке и о потерях. Информацию о противоядии прежде следовало как-то проверить, поэтому в рапорт она не попала.

Беженцы делились на несколько категорий – одни бежали от чумы и карателей и конечной их целью был по слухам Надор, где нет ни того ни другого. Вторая категория просто бежала от войны и смерти, а третья менее численная искала пути к сопротивлению, по возможности примыкая к отрядам «армии спасения». Различить среди беглецов и тележников, кто с какой целью бежит было невозможно. Карательный корпус прошел еще один переход, и тут Фажетти донесли, что после устроенной карателями в Пятинске бойни, часть беженцев, настигаемая ими, сошла с тракта и укрылась в старом замке в двух хорнах пути. Среди них могли быть и зараженные скверной и дезертиры из стражи и из армии Савиньяка и люди принимавшие участие в бунте в Пятинске. Не желая оставить их в тылу, Фажети свернул к замку и вечером оказался перед ним. Как и предполагалось, беглецы не открыли ворота. Ночной штурм не входил в планы генерала и он начал операцию / зачистку на следующее утро.

В замке не предполагалось наличия регулярных частей и обе батареи полевых орудий расположили так, чтобы каждая могла сразу поразить врагов выходящих из ворот замка. Т.е. в зоне доступной огню со стены. Разумеется при этом прислуга орудий была уязвима для мушкетеров со стены, но их то у осажденных не было, а возможно не было достаточно пороха. Напротив старого пролома в стене разместились обе осадные пушки, их огнем принялись расширять пролом, чтобы атакующим было удобнее захватить крепость. Оба пехотных полка пока отдыхали – один против пролома, другой по периметру стены. На флангах полевых батарей разместились эскадроны фульгат и резервы. Фажетти командовал от полевой батареи у главных ворот обращенных к тракту.

Через 2 часа пролом расширили и генерал построил полки. Первый полк пошел в атаку в пролом. В ответ раздались одинокие мушкетные выстрелы. Как и предполагалось, дать залп в крепости было некому. Фажетти подумал, что осажденным стоило бы сразу выбросить белый флаг и сдаться. Полк прошел пол пути, стрельба усилилась, и тут мушкетеры дали первый залп по стенам. Генерал сомневался – стоило ли стрелять, это только замедлило атаку.

Вдруг слева как раз в том направлении где стоял ушедший в атаку полк, кто-то заметил постороннее движение. Эскадроны прикрытия тут же направились к месту обнаружения, Фажетти успел подумать, что нужно отправить вперед разведку, а не идти за ней следом в 50 метрах. Полк карателей вошел в пролом и дал первый залп внутри, когда эскадрон словно споткнулся. Не было слышно выстрелов, но несколько фульгат свалились с коней. Затем эскадрон прыгнул вперед и разрядил пистолеты пока не ясно куда. И тут Фажетти увидел перед эскадроном опускающиеся длинные копья с зелеными вымпелами, развевающиеся зеленые и черные плащи. Прямо на его фульгат, словно ниоткуда несется стальная лава рыцарской конницы.
Эскадрону конец, но генерал еще стоял и смотрел этот конец не в силах оторваться, затем ловко взлетел на коня. И очертил шпагой круг – всем развернуться к противнику. Действовать следовало немедленно и решительно, фульгаты могли напасть на тяжелую кавалерию когда та начнет разворот в обратном направлении для того, чтобы не попасть под огонь пушек. Тогда фульгаты будут догонять рыцарей, и не напорются на их копья. Поэтому генерал возглавил резервные эскадроны, если бы он стал отдавать приказы капитанам, время для атаки было бы упущено.

Фульгаты во главе с Фажетти, как и положено по уставу, обходили свою батарею с тыла приближаясь к противнику. Рядом с генералом скакали его офицеры ожидавшие приказов, следом ни на шаг не отставая шли эскадроны. Мало кто смог бы заметить, что пушки повернулись чуть больше чем нужно для стрельбы по противнику, а когда генеральский конь попал на линию прицеливания, первое орудие выстрелило картечью в упор.
Это было неправильно, даже для этой неправильной войны. Первые ряды фульгат полегли почти полностью, контратака закончилась не начавшись. Единственный выживший офицер собрался атаковать предавшую батарею, но на него смотрели еще два заряженных орудия, а слева навстречу неслась стальная смерть.

После разгрома фульгат две сотни арбалетчиков атаковали следующую (осадную) батарею. Ядра против них оказались не эффективны. Офицер Ричарда, в доспехах и на коне стоял в двухстах метров не обращая внимания на выстрелы из пушек и мушкетов. Он предлагал сдаться, но его не послушали. И похоже кто-то достал-таки наступающих перебежками арбалетчиков. Порадоваться успеху не успели – в ответ вылетела туча арбалетных болтов утыкавших всю их позицию. Через пару минут стрелять стало некому.

Арбалетчики ворвались на позиции и выволокли на середину офицера:
- Ты по кому стрелял, гнида? Там в замке наши алигские женщины и дети. –
Смерть предателя была бесшумной. А когда арбалетчики оцепили брешь в стене, положение карателей стало безнадежным.

Карательный корпус лишился большей части состава и почти всех офицеров – генерал и два его капитана выжили, но были тяжело ранены. Когда наводчика орудия выстрелившего в генерала спросили, почему он стрелял, он ответил, что это было правильно, но кто-то позже подсказал и истинную причину. Наводчик был родом из Пятинска, где фульгаты давече расстреляли его родных, заразив предварительно пьяной чумой.