Повсюду, где перед нами расстилается мир, он поистине духовен и физичен и нет нигде физического, которое за собою каким либо образом не имело бы двигателем духовное. И нет нигде духовного, которое вело бы в мире бездеятельное, бессмысленное бытие: всегда оно становится действенным в какое либо время в каком-нибудь месте, проникая вплоть до физического.
Прежде всего, надобно поставить вопрос: отчего вообще стремимся мы к исследованию духовного? Почему мы, будучи людьми мыслящими и чувствующими и что-то делающими в мире, почему не удовлетворяемся тем, чтобы просто воспринимать чувственно-физический мир и действовать в нем? Почему стремимся мы к познанию духовного?
И вот нам из глубины тысячелетий с Востока звучат слова: Мир, который мы воспринимаем нашими органами чувств, есть Майя, Великая Иллюзия. Если, как это всегда чувствовали на протяжении всего человеческого развития, мир этот является великой иллюзией, то за её пределами человек должен придти к истинной действительности.
Во всех древних мистериях существовало это стремление придти к истине человеческой сущности. В противоположность этой истине воспринимали, как великую иллюзию то, что образовывалось и проходило во вне, в пространстве и во времени. В познании человеческого существа искали иное, нежели то, что открывалось органами чувств.
И это другое воспринимали как духовный мир.
Человек имеет перед собою два ложных пути. С одной стороны: он ставит себя по отношению духовного мира так, как по отношению чувственного, который, прежде всего, представляет ему иллюзию. Если он захочет тот же самый путь продолжить в духовный мир, как это делают приблизительно обыкновенные спириты, то он приходит не к меньшей, но к еще большей иллюзии.
Другой путь представляется не как проникновенное, ясное исследование духовного мира, а как путь веры, мистического предчувствия. Духовный путь при этом остается, однако, неизвестным. И при усилии продолжить этот путь предчувствия, мистицизма, духовный мир становится всё более и более неведомым. В обоих случаях в духовный мир не проникают. В одном случае иллюзия становится большей, в другом - неведение.
В противовес этим двум ложным путям должно искать правильного пути.
Желая найти верные пути к действительно духовному познанию истины человеческого существа -- настоящего своего «Я» -- должно иметь в виду невозможность этого, исходя из познания иллюзии, данное внешними чувствами или исходя из предчувствия и мистического предощущения истинного.
Рассмотрим беспристрастно, что тут происходит.
Можно необычайно тщательно исследовать образование первого зародыша яйца человека и как всё далее и далее, чудесным образом, формируется человеческий эмбрион, присоединяется орган за органом, и как из периферического устройства маленьких органов созидается, наконец, удивительное сердце и вся кровеносная система. Все это можно узнать.
Возможно исследовать, как чудесно в растении, начиная с корня и кончая цветком и семенами - всё это развивается материально, и можно, согласно созданным воззрениям построить из этого целый мир, мир, достигающий до звезд.
Это и проделали наши теоретики астрономы, астрофизики. Они построили мир, исходя из звездной туманности; в своей структуре ставшей все определеннее и определеннее, могущей развивать из себя жизнь и т.д.
Все это, возможно, построить и представить себе.
Но, в конце концов, мы все же снова спрашиваем о собственном человеческом существе, о том, что должно быть ответом на вопрос: "Познай самого себя". И если мы познаем себя только посредством того "самого себя", которое заключается в том, что мы знаем о камнях, растениях, животных, о человеческих органах, железах, кровеносной системе, что же мы узнаем? Мы узнаем тот мир, в который вступаем с рождением и покидаем со смертью. Ничего другого.
Но в глубине своего собственного существа человек чувствует, что это не есть его последняя действительная граница. Из самого внутреннего существа своего он восклицает, смотря навстречу тому, что в такой законченности, в таком величии предстает ему во внешнем познавании: "Все это ты воспринимаешь только между рождением и смертью. Но что же представляешь ты сам собою в истинном своем существе?"
В то мгновение, когда вопрос природоведения и познания человека в его сущности обращается в религиозный - в это мгновение человек не идет дальше в познании того, что видит в мире великой иллюзии. И вопрос "Познай самого себя" так, чтобы знать, откуда ты пришел, в самом затаённом своего существа, и куда идешь, где глубочайшие истоки твоего существа"- этот вопрос познания, ставший религиозным, также остается без ответа.
В древних мистериях поясняли ученикам у врат посвящения: "Ты можешь познавать всё, что хочешь твоими внешними органами чувств. Но когда ты ставишь великий вопрос человечества религиозно, великая загадка остается для тебя без ответа".
Исключительно внешнее созерцание великой иллюзии, Майи, подражание модели оставляет нас там же, где мы были, стоящими на месте перед человеком, а не в человеке.
Так было оно и у врат посвящения в древних мистериях, когда ученику уясняли следующее: Если ты желаешь оставаться во внешнем мире иллюзии, то не сможешь проникнуть в человеческую сущность и сущность царства природы.
Ныне люди стоят гораздо далее в области своих внешних познаний, нежели были древние со своими мистериями. Но путь к познанию должен быть снова найден. Мы не сможем построить нужного моста, если не перейдем к совершенно иному познанию нежели то, которое есть познание внешней природы, познание великой иллюзии -- Майи.
Несколько тысячелетий тому назад говорили иначе о мире и его сущности, нежели говорят о нем нынче. Тогда в древней Халдее знали приблизительно следующее: Человек переживает самые внешние границы бытия, к которым может подойти своими душевными силами тогда, когда обращает духовно-душевный взгляд на удивительную противоположность между жизнью сна, когда спит (сознание сумеречно, человек ничего не знает о своей жизни), и тою, которую он проводит в бодрственном состоянии (вокруг человека светло, он знает о своей жизни). Тысячелетия тому назад эти смены состояний между сном и бодрствованием воспринимались иначе. Сон не был настолько бессознателен; бодрствование не было таким сознательным, как ныне. Во сне воспринимали мелькающие, но могучие образы, действенно-волнующуюся мировую жизнь и когда спали, находились под воздействием всего сущностного в мире. Состояние бессознательности во время сна пришло позднее, с развитием человечества.
Зато тысячи лет тому назад бодрственная жизнь не была такой осознанной, уясненной, как сегодня. Предметы не имели точных границ, были неопределенными. Они еще излучали различное и многое духовное из себя. Не было также резкого перехода между сном и бодрствованием. Однако возможно было различать всё то, в чём жили во время бодрствования и в те времена это называли приблизительно "Apsu". Это был мир бодрствования.
А то, в чем люди пребывали, когда спали, всё действенно-двигающееся; чего не могли различать так хорошо, как различали минералы, растения и животных в состоянии бодрственного, это называли "Tiamat".
В Халдейских мистериях учили, что человек находится в более истинном, настоящем мире, когда он витает во сне, пребывает в тиамате, нежели тогда, когда живет в бодрственном состоянии среди минералов, растений и животных. "Тиамат" древнее и более связано с волною искони-человеческого, представляя собою то, что лежит ближе к самой его сущности. ("Tiamat ist ursprünglicher"), "Apsu" было более неведомым.
Но с течением времени наступили изменения в Тиамаате. Так учили и говорили ученикам мистерий.
Как следствие движения и жизни возникали образы демонов, коне-подобные фигуры с человеческими головами, львино-подобные фигуры с ангельскими головами. Они возникали из действенной жизни и то, что жило тут как демонические образы, становилось человеку враждебным.
Затем в мир вступило могущественное существо: Эа. Кто нынче еще чувствует звуки, то почувствует в созвучии Э и А указание на то могущественное существо, которое по смыслу древнего учения мистерий находилось возле человека со своею помощью, когда сильны были демоны, возникавшие из Тиамаат.
Эа, Иа, с приставкою частицы "Soph" (Seinspartikel «soph» voraussetzte, Soph Ea = Sophia wurde) = Soph Ea, Sophia. Эа - есть то, что мы обозначаем абстрактным словам: Мудрость, действующая во всем; Иа = во всем действующая мудрость, София. Soph - частица, которая приблизительно означает "существующий" ("Seiend"). Sophia; Sophea - пребывающий.
Итак, Sopheia = повсюду действующая мудрость, посылала человеку Сына, того Сына, которого в то время обозначали именем "Мардук" и которого мы в более поздней терминологии привыкли обозначать как действующего из иерархии Архангелов - Михаила. Эта та же самая сущность, Сын Эа, Мудрости; Мардук-Михаил.
Мардук - Михаил, как учили мистерии, был могуч, велик и силён, и все эти демонические существа, как то: кони с человеческими головами, львиные фигуры с ангельскими головами, стояли в своей совокупности как великая Тиамаат напротив Мардук-Михаила. Он был властен господствовать над ветром бури, проносящимся через Мир. Всё, что было "Тиамаат", как это представлялось. Все эти демоны образовывали могучего дракона, огнедышащего, который противопоставлялся Мардуку-Михаилу как сумма всех демонических сил, рождаемых из ночи Тиамаат. Этой огнедышащей сущности он выбрасывал навстречу своё оружие и всю силу бури в самое нутро Тиамаат; и сущность Тиамаат расступалась, рассыпалась, расползалась по всему миру. И Мардук-Михаил мог образовывать наверху Небо и внизу Землю.
Так возникло то, что наверху и то, что внизу.
Так учили в мистериях: Великий Сын Эа, Мудрости, покорил Тиамаат и из одной её части образовал то, что наверху - Небеса, а из другой то, что внизу - Землю.
Если ты смотришь в Небеса, поднимаешь свой взор к звездам, о, человек! -- Ты видишь одну часть того, что из страшных глубин Тиамаат образовал Мардук-Михаил для блага людей.
И когда ты глядишь вниз, где из земного вещества, пропитанного минералами, произрастают растения, где образуются животные, то находишь другую часть, которую сын Эа, Мудрости, преобразовал из Тиамаат также для блага человечества.
Вот как в те древние времена, в древней Халдее, взирало человечество на всё, образующееся в мире, и действительно, ощущали именно так: Демонические фигуры, населявшие ночь, и все, что было в Тиамаат, Мардук-Михаил сформировал как звёзды в вышине и как Землю внизу; из этих ночных образов, подвижных действенных сущностей, мною описанных, сформировано им то, что светит нам навстречу из звёзд. И все то, что произрастает из самой Земли - есть преобразованный Мардуком-Михаилом покров, ткань Тиамаат. Так взирали в древние времена на то, что могли себе представить, согласно душевным способностям. Таково было знание.
Затем наступило время, когда постепенно - с Востока - стало распространяться древнее знание и стали придавать значение как одному, так и другому знанию. Изучали и признавали то, что проявлялось как существенное из духовного мира, что являлось как деяния духовного существа Мардука-Михаила, и одновременно признавали и то, что возможно было зарисовать как солнце и вокруг как звезды, двигающиеся по циклам и эпициклам. Все это было существенным.
Вслед за этим наступило время, когда люди утеряли прозрение в духовном мире, в мире демонов и богов, и когда развилось другое, интеллектуальное знание, которым современный человек так гордится и которое постепенно развилось до кульминационной точки.
Теперь, по отношению внешнего мира, мы находимся приблизительно в такое время, когда спиритуальное настолько же презирают, насколько в древние времена презиралось материальное теми, для которых само собою понятным было все спиритуальное.
Но мы должны вживаться в такие времена, когда будем снова в состоянии воспринимать рядом с тем, чему учат астрономы, астрофизики, зоологи и биологи - то, что дает нам спиритуальное познание о существе духовного.
